Уютное кафе, здесь тихо и можно говорить часами и быть уверенным, что тебя не побеспокоют.

Милли смущенно улыбнулась и кивнула.
- Как насчет Шоколадницы?..
И Жизель, подхватив девушку под руку, повела ее в кафе находившееся неподалеку.
Всю дорогу они шли молча, каждая была погружена в свои мысли и догадки.
Зайдя в кафе, они сели за столик у окна в уголке. Сделав заказ, они еще немного помолчали, но когда молчание уже стало напрягающим, Жизель кашлянула и спросила:
- Скажи, Милли, ведь тебя так зовут, я была права? – девушка кивнула и Жижи продолжила, - откуда ты меня знаешь?
Она решила пока не говорить всей правды о своих снах, сперва она хотела выслушать новую знакомую.
Девушка долго молчала, глядя в окно, но потом неспешно заговорила
- Мне стали снится странные сны, где я видела тебя. Ты можешь мне верить, а можешь нет...Я помню твой взгляд и блеск меча, висящего на поясе. Я помню как ты помогала мне останавливать кровь...Но больше всего я запомнила человека, которого ты любила...Потому что я сама была в него влюблена...
Жизель искренне улыбнулась, обрадованная тем, что не придется вытягивать по слову правды из бессмысленных реплик толком ничего не сообщающих.
- Это тот белобрысый что ли? Робин, его когда-то так звали.. наверное. – Жизель задумалась и стала ковыряться ложкой в густом горячем шоколаде, - интересно, что это? Массовое схождение с ума или вправда было что-то, что мы помним так непроизвольно?.. Но ведь не может быть этого! Кто в нынешнее время будет плавать на деревянных парусных галетах, кто торгует сейчас рабами таким образом? Кто владеет мечом? Кто поет менестрельские баллады средневековья?... Я не понимаю.
Жизель посмотрела на свою собеседницу, разыскивая в ее глазах ответ на свои вопросы.
- Я помню… ты присоединилась к нам позже, на корабле. Там в трюме все были закованы. Кроме Робина, помнишь? Ему руки не хотели повредить. А потом восстание, я ушла, я не знаю, что было с вами дальше. Я видела вас позже, в каком-то кабаке. Вы были пьяны, а мне пробили голову. Ты помнишь?

Камилла дрожала каждой клеточкой своего тела. Новоиспеченная знакомая казалась ей роднее своего собственного отражения в зеркале. Странно получалось - вот тебе почти 18 лет и ты прекрасно знаешь как устроен организм какой-то лягушки, но о том, кто ты сам – понятия не имеешь. Во сне Милли всегда видела себя какой-то аристократкой или дочерью вельможи. Её раздражало, когда не соблюдали норм этикета, раздражало, когда к ней обращались панибратски и раздражали люди, которые строили из тебя тех, кем не являлись. А еще она любила пить по утрам жасминовый чай из фарфоровой чашечки и по вечерам греть ноги в старом, позолоченном бабушкином тазике с теплой водой. Наталья же всегда сокрушалась на такие странности дочери, устраивая грандиозные скандалы по этому поводу.
- Да…Я помню…И помню, когда меня Лис…Лис?...Господи, я же его видела. Буквально час назад. Ре…Жизель, я его видела! Я видела Лиса у нас в метро, буквально за несколько минут до встречи с Лешей!!!…Либо я, либо весь мир сошел с ума…– Милли взволнованно взглянула на собеседницу, - Значит, он тоже здесь живет. Нам собраться всем месте!
Девушка открыла свою сумку и вытащила оттуда свой блокнот, из которого вырывала лист Робину. Пролистнув несколько набросков, Милли нашла нужный рисунок и показала Жизель:
- Смотри, в своих снах я видела его – Кампа, её – Тигру и его – Кайрана, - поочередно Камилла указывала на изображенные силуэты, - Нам надо найти их. И еще Лиса. И Робина…Мы упустили Робина…Ну ничего. Найдем. Хотя говорить-то всегда легко, а сделать. Даже невозможно…Но если удача и дальше будет сопутствовать нам, то тогда это всего лишь дело времени…
Милли опустила глаза и глубоко вздохнула. А потом, с довольной улыбкой, протянула блокнот Жизель. На листе были изображены девушка со строгими чертами лица и прямыми черными волосами и молодой человек, державший её за руку, был с невероятно выразительными синими глазами.
- Я думаю, ты помнишь этого человека, - легко улыбаясь произнесла Милли. Вдруг мелодией из фильма «Шервурдские зонтики» заиграл телефон. Взглянув на монитор мобильного, где высветился незнакомый номер, девушка вздрогнула и дрожащими руками нажала на кнопку «ответить». Она понимала, что звонить ей могут только два человека, звонки от которых были одинаково важны – Алло?

- Я не знаю вашего имени, поэтому не могу к вам обратится. – «Робин?» - вздрогнула Милли, в тревоге посмотрев на Жизель, словно ищя во взгляде поддержку. Француженка задумчиво смотрела в окно, иногда встречаясь с любопытным взглядом золотых глазам солнца, и курила ароматную сигарету. - Не сочтите меня излишне любопытным, но вы не забыли про лисицу на том рисунке? - «Лисицу?» Милли поспешно выхватила блокнот из рук Жизель и быстро нашла картинку. Да, лисицу она не забыла нарисовать. Только сидела она не на коленях у того, кто называл себя Лисом, а под столом, скорчив хитрую мордашку, - Простите. Это Алексей и я просто хотел сказать, что нам надо увидеться. – Робин…А я…Я ее нарисовала…Эту Плутовку…Встретится? Да… Да! Нам нужно обязательно встретиться! Обязательно, слышишь? Я сейчас на Невском проспекте, в «Шоколаднице». А ты где? Где мы увидимся?
Камилла говорила сбивчиво, голос то и дело предательски срывался и переходил на хрип. Почему она была очень взволнована звонком, но не могла объяснить разумно даже себе, что ее тревожило больше – что Робин ей снился или что в этих снах она его любила?
Когда в трубке наступило молчание – видимо Леша думал что предпринять – Милли заметила, что крепко сжимает в ладошке уже успевшую стать мятой салфетку. Рука была сжата настолько сильно, что костяшки пальцев успели побелеть. Девушка кинула взгляд на Жижи, надеясь, что собеседница не заметила её волнения.
Иногда судьба преподносит необыкновенные сюрпризы. И ты сидишь с этим подарком и думаешь – то ли отдать это бабке Марфуше с первого этажа, то ли запрятать далеко-далеко в кладовку, чтобы даже после твоей смерти никто не нашел. Но самым лучшим вариантом было принять всё и не думать, какую пользу это тебе принесет. Просто жить, не думая как. Радоваться, что ты еще можешь встречать рассвет и не загадывать ничего на будущее. Так считала и Камилла Ясенская, еще вчера верившая в деда Мороза, а сегодня ушедшая из дома, ради только ей понятной свободы.