Эпиграф -Если же вы спросите меня, о чем я весь этот месяц проговорил с Версловым, то я отвечу, что не о чем, да всё о каких-то странных вещах. Как сейчас помню… (с) Ф. М. Достоевский «Подросток»
Утро… Вы хотите знать как началось утро? Сейчас трясясь в полупустом вагоне метро Слава не без ухмылки вспоминал своё пробуждение:
Потолок.
Белый.
Белый потолок…
А вот интересно – какого цвета потолки в психологических лечебницах, проще говоря «дурках»? - хм… несвоевременная мысль…
От чего так болит голова… неужели опять пил? – хм… наивная мысль…
Одеяло. Белое. Да, ё-моё…
Кровать. Стоп. Да, определенно, точно, несомненно - кровать. Двуспальная.
Голова… как стучит в висках…
Девушка? Девушка… хорошо что не юноша… спит… Смешная… Носом дергает. Голова…
Лис рывком встал, попытался сфокусировать взгляд – стены прошлись в роковом танго и стали почему-то грязно-серыми, и что бы тут же не упасть обратно, уже не на кровать с пафосным белым одеялом – на пол, ухватился за штору. К сожалению достойный северной войны маневр не удался. Совершенно бесшумно, будто с двух метров летит и вовсе не партер с карнизом – занавески с массивной тюлью упокоились на паркетном полу, подняв пыльное цунами…
- Спектакля не будет… - хрипло пробормотал юноша и зашелся в нездоровом кашле…
В окне приветливо улыбался Невский проспект. Мысли в гудящей голове понеслись с непозволительной скоростью для перепившего вчера человека.
Невский… ну, да, Невский…Невский проспект – старейшая магистраль города… Санкт-Петербург??? Боже, ну что я тут делаю? Какое сегодня число?? Что это за леди? Что я скажу Коль? Она выгонит меня на улицу!
Слава вскочил и словно улепетывающий от охотника зверь заметался по комнате. Поскользнулся… на ногах были носки…
Одежда! Изумительный набор под стать американским комедиям с господином Керри – носки, сука, белые, затерявшийся где-то в районе спины галстук и женский бадлон нежно-персикового цвета…
На тумбочке возле кровати лежали сигареты. Его сигареты. Зажигалка – его зажигалка и часы – его часы и неактуально чьи презервативы.
Закурил, тут же нестерпимо захотелось пить, но голове стало легче. Она слегка поплыла в сторону и всё стало, как в тумане, но боль начала отступать.
Ощущая себя героем абсурдистской пьесы Даниила Хармса, Лис еще раз, уже медленно, прошелся по комнате. И тут, одурманенное никотином сознание совершенно самостоятельно дошло до мысли, что это гостиница. Что это номер. Стремясь подтвердить или опровергнуть свою догадку Вячеслав, в порыве вдохновения и энтузиазма вылетел в коридор. Да. Часть страшной головоломки от решения которой зависит судьба всего человечества была подтверждена и разгадана – это гостиница. Вон две славные, по забавным шляпкам можно понять, что французские, бабушки лепечут на своем диалекте о неповторимости Академии Искусств… замолкают… изумленно смотрят на него… во взгляде не читается никакой агрессии только лукавый интерес.
Да-а-а-а-а-а-а… наши московские уже бы захлебнулись своей злобной слюной с воплями «Развратники!!» Вежливо улыбнувшись милым старушкам Лис юркнул обратно. В сумке надрывался телефон. Его телефон в его сумке. Его сумка. С наполовину выпавшим от туда содержимым валяется на столе, у второго окна. Рядом лежит опрокинутая ваза, которая была сбита запущенной в неё необходимой деталью аксессуара.
- Вячеслав Лисицин, двадцати пяти лет от роду, проживающий в городе Москва, в данное время по моему адресу, Вы разумеется не забыли, что сегодня за день? Я упущу момент, что Вас, молодой человек, ровно двое суток не было дома, впрочем, я же Вам не мама и ходить нянькой не обязана.
Голос любовницы был вкрадчиво ласковым, но Слава прекрасно видел в своей развитом не по годам воображении перекошенную злобой физиономию Коль с растрепанными рыжими кудрями. Ну, и что сегодня за день??… Спросить – покалечит. Надо думать…
- Эм-м-м-м-м… у нас что свадьба, милая? Или у кого-то еще?
- Лисицин, ты – подонок и я клятвенно обещаю кастрировать тебя в подворотне чем-нибудь отчаянно тупым, как и твои мозги, которые, в свою очередь находятся в описанном госпожой Надеждой Тэффи мировом пространстве. Тот самый рассказ, который ты так занятно зачитал мне когда мы во вторник возвращались из ресторана.
Девушка шипела. Он подавленно молчал и самозабвенно тушил окурок о столешницу. Ситуация могла бы быть забавной только в контексте произошедшей не с вами.
- Короче, ты где?
- В Питере. – хмуро отрапортовал незадачливый герой-любовник.
- Ну, Славка, разве так можно? Моя работа зависит от сегодняшнего обеда. От моей работы зависят мои деньги. От моих денег зависти, причем косвенно, твоё личное благополучие. Мы несколько недель назад договаривались, что идем на эту встречу вместе, – теперь в её голосе послышалась обида, которую до этого бизнеследи тщательно пыталась скрыть.
- Позвони в аэропорт. Закажи билеты на ближайший рейс, я пока приведу себя в порядок.
- Если не секрет, что ты все-таки делаешь в Ленинграде? – в трубке вздохнули – жалостно и протяжно.
- Секрет. Тайна партии.
- Хорошо. А с кем ты?
- Честно? Я и сам смутно представляю себе. Она блондинка, примерно, 22 лет, довольно милая, но растекшийся силикон в губах портит общее впечатление и кажется будто её покусали взбесившиеся осы.
Описывая внешность случайной подружки Лис наклонился над ней и нервно хмыкнул, с каждой минутой ему становилось всё веселее и веселее. В конце концов – а что в этом страшного? Когда вас насилуют постарайтесь расслабиться и получать удовольствие. Тем более если вдуматься подобное пробуждение происходит далеко не первый раз за его биографию.
- Я прекрасно знаю, что ты спишь со всеми, будто мартовский кот, но можно делать это так, что бы потом не шептались за моей спиной?
- Милая, тогда, увы, начнут шептаться за моей.
- Почему я терплю тебя? – Вопрос был явно риторический и не требующий ответа, но все же он решил предположить, подходя при этом к бару и с интересом в него зяглядывая:
- Потому что я единственный мужчина что терплю тебя. Всё. Заказывай билеты на ближайший рейс – потом перезвонишь… Кстати… Эмм… какое сегодня число?
- Месяц? День? Год? Назад в будущее, Лис. Сегодня пятница. Что б ты сдох, целую и желаю тебе сифилиса, - добрым голоском пропела добрая девушка.
- Дура, тогда он автоматически будет и у тебя.
- А я тебя домой не пущу, - она дразнила его единственным доступным ей аргументом.
- Может еще со скалкой выйдешь? Все, вешаю трубку. Ты – идиотка. Люблю тебя.
- А я тебя ненавижу.
Любезно сообщило ангельское создание и швырнуло трубку. Он расхохотался.
- Пчелы покусали, говоришь?!!...
Потом был разговорчивый таксист, возможность опоздать на самолет и быть заживо схоронимым Коль,… пробка в районе площади Восстания, неинтеллигентный посыл шафера и пробежка по эскалатору… переход на Гостином Дворе и…

Хотелось плакать. Нет, даже реветь. Громко так, чтобы прохожие видели насколько ей больно. Чтобы физически ощутили то, что сейчас ощущала она.
Но, вместо этого, Камилла молча уставилась на карту, прикусив губу до крови. Что девушка пыталась найти в карте, она и сама толком не смогла бы определить. Ответ : «отца» может вас удовлетворить?
Почему-то, улицы стали растекаться в одну серую массу, а буквы никак не могли соединиться в понятные слова. Но девушка упорно искала, очевидно, лишь потому, что если слезы вздумают вытечь, их никто за картой не увидит. Камилла вздохнула, вспомнив своего любимого отца, и полезла одной рукой в сумку, пытаясь извлечь оттуда дорогой телефон. Но в сумках, которые принадлежат женскому полу, самое нужное всегда находится внизу. Нащупав флакон духов, Милли грустно улыбнулась. Эти духи ей подарил Марк на день рождение, и девушка считала, что когда они наконец встретятся, она обязательно надушится ими. Затем рука скользнула по холодному шелку. Это было изумрудно-зеленое платье, которое девушка намеревалась надеть при встрече с отцом. Наконец нашелся телефон. Камилла извлекла его из сумки, нечаянно содрав лак с наманикюренного ногтя.
- Черт, - пробормотала она, с волнением глядя на монитор мобильного. Нет. Он не писал и не звонил. Девушка вздохнула, чувствуя как начало щипать нос и в горле застряли тяжелые слезы. Предварительно сделав потише свой плеер, она дрожащей рукой, она набрала номер Марка,. Но как и раньше, голос равнодушной женщины сообщил, что «Абонент выключен или находится вне зоны доступа сети».
Почти со злостью Камилла швырнула телефон обратно в сумку и опять уставилась на карту, целиком разложив ее в руках.
« Куда он мог пойти? И куда сейчас пойти мне? Поехать на дачу? Нет. Мама сразу доставит меня домой. Да еще наткнусь там на ее любовников, - Милли сморщила нос, при воспоминании о матери и ее личной жизни, - Надо найти работу. Устроится в какое-нибудь кафе… А папа в это время будет писать картины и продавать их. Да. Значит – найти работу»
Девушка на ходу смотрела в карту, пытаясь рассмотреть на ней какое-нибудь кафе. Как вдруг наткнулась на какую-то вещь, торчащую из рюкзака, который сделала в центре карту почти ровную круглую дырку. Милли машинально отскочила в сторону, преградив при этом путь спешащему человеку. Кто это был она не знала, потому что видеть только его рот и нос. Все остальное лицо прикрывала карта.
Девушка вначале смутилась, но потом, представив, какую часть ее тела может лицезреть этот человек , заулыбалась и непроизвольно произнесла:
- Добрый день!
- Хм… Здравствуйте, леди…
… Милли вздрогнула от ответа и стала судорожно придумывать как продолжить внезапно вылетевшую глупую фразу. Но поскольку насмешливый взгляд случайного собеседника бесстыдно изучал ее лицо, всё в рассудке предательски путалось, сосредоточившись на том в порядке ли её внешность. Девушка смущенно, но не без кокетства поправила прядь непослушных волос, словно это помогло бы собрать разбегающиеся, аки тараканы при виде "Рейда", мысли:
- Эээ… Ааа… Я… - пролепетала малышка и опустив от стыда взгляд, сделала вид ,что ищет какую-то достопримечательность на карте.
«Какого черта тебя дернуло поговорить? Нашла время!», - недовольно пробурчал внутренний голос. И Милли, вдруг зацепившись взглядом за кафе, обозначенное в схеме, дерзко выкрикнула:
- Не знаете где тут найти работу?
- Когда тебе хочется поработать - поспи, обычно проходит! - Слава фыркнул и еще раз обвел незнакомку нескромным взглядом в лисий прищур: прическа "Отдыхай моя расческа", которую девушка пыталась умильно пригладить и широко распахнутые, такие чистые, что у юноши защемило сердце, глаза смотрели на него снизу вверх с надеждой и неловкостью, словно она боялась обидеть его своим вопросом. "Девочка, с такими глазами нельзя жить ни в Москве, ни в Питере, с такими глазами надо жить в сказочной реальности где разговаривают звери, а люди добры друг к другу будто каждый день 31 декабря"
- Простите, а что же вы тогда целыми днями делаете? Спите? А деньги, деньги откуда берутся?
«Чудесно, еще бы спросила «откуда берутся дети», - поморщилась Камилла, удивляясь неожиданной развязности своего языка.
- А я на содержании. - Лис произнес эту фразу с допустимым только настоящему актеру пафосом. Выходило так, что факт его иждивения только красил этого гордо задравшего подбородочек юношу.
- На содержании у женщины?- Камилла почувствовала как ее нижняя челюсть постепенно отрывается от верхней. Обычно такие вещи не говорят первому знакомому, значит молодой человек пошутил. Чуть улыбаясь своей наивности, Милли произнесла: - И где теперь она? Ваша содержательница?
- В столице нашей Родины - беззаботно отрапортовал Плут продолжая изучать питербурженку.
- А почему вы ее не взяли местные достопримечательности рассматривать? - почти весело произнесла Камилла, прекрасно понимая, что они подыгрывают друг другу.
- Потому что без неё мне как-то спокойнее - Славочка снова хмыкнул, отчасти вспомнив сегодняшнее утро, и не без труда вырвал карту из рук девушки. Она мешала ему разговаривать.
- Вы очень забавный! Но ведь вы ее любите, да?
Слова вылетели сами собой и девушка в очередной раз прикрыла рот ладошкой, благо руки освободились словно бы это помогло ей сдержать поток слов и нездоровое любопытство.
- Боюсь, что если б я её любил, то совершал тогда прогулку по вашему дивному городу с ней под ручку.
Сердце Милли сжалось, а к щекам подступила крови. Стало нестерпимо жарко и в ушах зашумело.
- Вы хотите сказать, что если человек любит другого человека, то он обязательно возьмет его с собой? Хоть на край света? Да?!
- Ну, разумеется. - Теперь Лис выглядел надменно. Что за чудо свалилось на его голову?
- Значит вы ее не любите?
- Ну, разумеется.
- Отец… Значит мой отец меня не любит? - к глазам девушки подступили тяжелые слезы и в носу защипало. Камилла прикрыла лицо от незнакомца, стараясь сделать вид, что проходящие люди волнуют ее гораздо больше.
А в голове стучала всего одна мысль : «Не любит?»
Даже если бы сейчас незнакомец произнес такое ожидаемое : «Конечно, любит», Милли все равно бы не поверила. Теперь все вставало на свои места. Стало понятно, почему отец взял не ее, а кисти и краски, почему не отвечает на телефон, почему просто не звонит и не говорит «Доченька, со мной все хорошо». Девушка повытирала рукам внезапно наступившие слезы.
- Боже, девочка, твой отец что не взял тебя с собой на работу? - Лис расхохотался.
Девушка с тоской посмотрела в глаза молодому человеку и дрожащим голосом произнесла:
- Да что вы вообще понимаете в жизни?!
Не дождавшись ответа, выхватив обратно свою карту-схему Камилла развернулась и сбиваемая спешащими прохожими, пошла прочь от этого, такого странного и непонятно, но очень жестокого человека. Пошла туда, где звучала тоскливая мелодия гитары…
Слава же пожал плечами и проводив дурочку взглядом скосился на дорогие часы украшающие запястье – подарок Коль. Посмотрел и взвыл. До самолета оставалось 40 минут.

Стой слепой и ты увидишь пред собой в глубокой нише лик седой.
Ты глухой но ты услышишь непокой которым дышим мы с тобой.
Пусть немой споет молитву мы подхватим тихо-тихо пусть
Пусть убогий снимет шляпу наберет в нее святой воды

-...В общем, Алексей, счастлива сообщить тебе, что моя нога больше этот порог не переступит. - Девушка брезгливо коснулась носком туфельки старого коврика у двери и, поправив волосы, взялась за ручку.

Унеси с собой прощенье Очищенье от земных грехов
Унеси с собой смятенье, Если ты проникся красотой

- Может хотя бы объяснишь, что происходит? - Он изо всех сил постарался сохранить лицо, но судя по презрительно дрогнувшим губам Аннет, эта задумка потерпела крах.

Пусть немой споет молитву Мы покинем тихо-тихо сон
Ты уйдешь, но ты вернешься Преступив невидимый порог

- С удовольствием. - Приторно-ласково процедила девушка, зло прищурив глаза. - Я не желаю больше обитать в этой конуре в компании с неудачником. Я хочу жить, понимаешь, Леша, жить! Все, счастливо оставаться, Клэптон доморощенный. - Аннет с такой силой захлопнула дверь с той стороны, что у соседей проснулся и громко - фанерные стены надежно раскрывали все секреты обитателей дома - заорал ребенок.

Робину мучительно хотелось выть. За него это делала гитара, но легче почему-то не становилось - только паршивее. Перед глазами упорно маячило и наотрез отказывалось исчезать утонченное бледное лицо Аннет в полумраке их прихожей, искаженное злостью на него. Черт подери, неужели действительно нельзя было что-то сделать, чтобы его девочка, его Аннет, была счастлива?!
...А не прозябать тут. С тобой...
- Все, перекур. Я не могу больше. - Робин оборвал аккорд и устало присел на валяющийся на полу рюкзак. Девчонка-флейтистка, Яна, тоже оборвала игру.
- Еще раз так сделаешь - убью. - Она вобще была очень серьезная. А музыка была для нее святым и любой, кто хоть как-то осквернял святыню, был немедленно переведен в список врагов номер один и подвергался каре.
- Ты тоже могла сорваться. Все. Перекур. - Робин чуть повысил голос, хотя понимал, что с Яной это было делом довольно опасным.
- Я вернусь через три минуты. Если к моему возвращению ты все еще будешь сидеть, я тебя убью. - Веско мрачным голосом пообещала флейтистка, доставая из валяющегося рядом с Робином своего рюкзака пачку сигарет, а затем растворилась среди редких прохожих. Вернее, это просто Робин отвернулся, потому что несмотря на все уважение к ней, ему было глубоко чхать, через сколько времени она скроется из глаз.
Сейчас по крайней мере.
Сейчас ему было очень паршиво, потому что хрупкое сероглазое создание по имени Анна за год успело слишком прочно войти в его жизнь. А теперь приходилось строить жизнь заново, залечивать душевные раны и...

Я хотел бы побыть один
Утром в день моей казни
Почувствовать грань между жить и не жить
Я давно хотел внести ясность

Я смогу поднять исподлобья глаза
И ответить взглядом на выстрел
Я смогу включить в себе тормоза
И прожить этот миг не так быстро.

Сейчас, когда рядом не было никого, кроме торопящихся мимо прохожих, (ну, они уже давно перестали быть для Робина людьми, превратившись в один сплошной серый фон) он играл для себя. Хотя от музыки и становилось еще паршивее, это доставляло удовольствие. А, если быть точным, то мир делало светлее понимание одного факта - он смог пронести сквозь эти годы любовь к музыке и сохранить в душе все чистое, незамутненное грязью города.
Вначале, почувствовав на себе чей-то взгляд, музыкант не обратил на это ни малейшего внимания. Мало ли кто в толпе остановился поглазеть на сидящего практически на полу гитариста, негромко поющего что-то явно только для себя.

Я боялся казаться напуганным
Я боялся казаться зажатым
Я боялся, что никогда не стану тем,
Кем мог быть когда-то...

Но он уже успел допеть припев, а на него все еще внимательно смотрели, поэтому Робин поднял голову и встретился с прозрачным взглядом чистых серых глаз.
Молоденькая девушка с копной непослушных черных волос стояла рядом с чехлом от гитары и молча смотрела на него так, будто пыталась найти на лице Робина ответы на все свои вопросы.
Музыкант приветливо улыбнулся, а затем вопросительно поднял брови, словно спрашивая, что заставило девушку остановиться тут и таращиться на него с довольно странным видом

Она стояла посередине перехода. Стояла, сбиваемая десятками людей и побитая многочисленными сумками. Стояла и слушала. Невыносимый топот человеческих ног, грохот приезжающих и уезжающих поездов, обрывки чьих-то глупых разговоров и тонкую мелодию, прорывающуюся сквозь эту невыносимую пелену звуков.
Камилла подошла к музыканту, медленно перебирающему струны своей гитары и молча смотрела на него. Возможно сейчас у него в душе так же темно, как и у нее. Возможно, прядь его волос так же упала на глаза. Возможно, он так же опустил свои ресницы, чтобы хоть как-то прикрыть свою боль. Возможно, на его губах такая же улыбка, напоминающая звериный оскал. Возможно…
Только вряд ли. Девушка сделала шаг навстречу незнакомцу, пытаясь рассмотреть в нем что-то, чтобы ее смогло успокоить. Что она искала – Милли не знала. Она сжала свой кулачок, стараясь не разрыдаться прямо перед молодым человеком. А мягкая мелодия окутала грязный переход и растворившись в шумном воздухе, проникала в кровь Камиллы.
Выхода нет. Это только сказки о том, что он всегда есть. Нет выхода. Нет. Отец ушел, оставив её дома, как любимую собачку, а мать готова продать, чтобы вновь мотаться по сейшенам. И ничего не изменить. Куда её теперь идти? Кому она нужна? Маме? Папе? Сестренке? Да она сама себе не нужна.
Незнакомец, видимо почувствовав испепеляющий взгляд серых глаз, повернулся.
Милли запуталась в этом темном, затуманенном взгляде молодого человека, и с отчаянием задала ему мысленный вопрос: « Кому я нужна?»
Увидев непонимание в глазах музыканта, девушка, подошла к нему, по дороге сбив пару игрушек, которые вечно ползают между ног у прохожих.
- Мы ведь никому не нужны. Никому. Никогда, - прошептала Камилла, озвучив свои мысли.
А потом села на холодный пол рядом с чехлом от гитары.
« Выгонит? Ну и пусть. Мне теперь все равно…»
Камилла вдруг четко осознала произошедшее и перед глазами предстала безрадостная картина будущего, где она, еще недавно такая цветущая, с безразличным лицом и в серой косынке моет пол. Обхватив руками коленки, девушка расплакалась.
Пьяная? Ненормальная?
Робин поспешно прислонил гитару к стенке, пытаясь придумать, что же ему делать и откуда ему на голову свалилось это чудо, сидящее сейчас на каменном полу в полуметре от него.
- Встань, простудишься. - Робин подцепил девчонку за локоть и силой поставил на ноги. Ее плечи от этого вздрагивать не перестали, но по крайней мере музыканту стало ясно, что вариант с алкогольным опьянением отпадает. Значит все-таки ненормальная. Час от часу не легче. - Тише. Все хорошо. - Успокаивающе обхватив ее за плечи, Робин заставил девочку сделать пару шагов и сесть на его рюкзак, валяющийся у стены.
- Успокойся. Что случилось? - Робин думал о том, что до возвращения флейтистки оставалось максимум пара минут и о том, что она с ним сделает за невыполнение работы. Будучи музыкантом от Бога, Яна обладала зверским характером и идти на конфликт с ней было последним делом.
А что мне делать?! Выпихать эту девчонку отсюда пинками и сделать вид, что я способен сегодня играть?
Робин плюхнулся прямо на пол рядом с продолжающей всхлипывать незнакомкой и успокаивающе взял ее за руку, искренне надеясь, что если она и ненормальная, то не особо буйная.
- Что с тобой случилось? Расскажи, тебе станет легче. Обещаю. - Девчонка подняла голову и встретилась взглядом с пытающимся одобрительно улыбнуться Робином. Пытающимся - потому что он вдруг резко позавидов ей - что она может просто сидеть вот так и рыдать, выплескивая все, что накопилось в душе.
« Красивые глаза… теплые и добрые…Как у папы…»  - Камилла всматривалась в лицо музыканта, и не замечая как ее губы растягиваются в улыбке.
-Вы потрясающе играете, - смущенно пролепетала она, опуская глаза. Ощущать теплое дыхание на своей коже было необыкновенно приятно, и мысли от этого спутывались в один клубок, распутать который, смотря на незнакомца, представлялось невозможным.
Почему-то сейчас ей казалось, что никого кроме ее и него не существует в метро. И в целом мире не существует. Люди слились в одно серое пятно; шум, приезжающий поездов заглушало Его дыхание, лёд, который недавно сковал ее сердце, начал таять от осторожного прикосновения Его руки.
- Я вас не знаю, но… Вы очень добрый… И обязательно будете счастливы…
Камилла посмотрела в лицо молодому человеку, и, улыбаясь стала стирать слёзы со щёк.
Жизнь теперь казалась такой простой. Она обязательно найдет папу. Найдет, и они купят большую, и светлую квартиру, где будут жить как все обычные семьи. И никто не сможет разрушить их счастья. Остается только найти отца. А теперь сомнений не было - этот случайный прохожий просто соврал, а она, глупенькая поверила.
Девушка резко потянулась к музыканту и поцеловала его в щеку.
- Спасибо…- произнесла она, вставая и поправляя юбку. Затем, под непонимающим взглядом незнакомца, стала ковыряться в сумке и спустя несколько секунд извлекла оттуда сторублевую бумажку, - Вот…Это вам…Вы прекрасный музыкант.
Камилла, отдав деньги, отвернулась. Но, сразу обернулась и вновь поцеловала молодого человека. А затем пошагала прочь, оставляя незнакомцу только аромат своих сладких духов на щеках

Дежавю. Сильнейшее ощущение, что это уже было ...только тогда пахло морем. А на ней не должно быть этой нелепой мужской одежды - она должна быть одета в длинную юбку, которая от долгого пребывания в морской воде изрядно полиняла... Робин медленно закрыл и открыл глаза, чтобы прогнать видение, но, наверняка пришедший из сказок, образ палубы корабля с тяжело нависшим над ней серым небом и этой девочкой в старинной одежде, идущей прочь отказывался таять. Наоборот - на мгновение Робину показалось, что он там и что не существует никакого подземного перехода и рюкзака под задницей и...
Музыкант вскочил и кинулся догонять девчонку, не совсем понимая, зачем это ему нужно. Но это был запах приключения - эта девчонка, такое впечатление, что она была ключиком к той двери, за которой Приключения, Жизнь и вобще, что-то более яркое, чем его серая жизнь по схеме дом-переход-кафе.
- Эй, подожди. - Растолкав не успевших пропустить его прохожих, Робин схватил девчонку за локоть. - Ты... - Надо было срочно что-то придумать, чтобы она не приняла его за ненормального. Что? Впрочем, тут сработали скорее рефлексы и музыкант машинально поинтересовался - Ты не сказала, как тебя зовут. Давай знакомиться. Я - Алексей.
Это было нелепо - стоять и нести подобную чушь посреди перехода. Впрочем, по словам его предыдущей пассии, Робин за всю свою сознательную жизнь не сказал ни единого дельного слова.

Жижи легко бежала по переполненному народом проспекту в такт музыке, звенящей в ушах. Настроение в кое-то веки было отличным. Она выспалась, она сытая и в почтовый ящик не пришло письмо от матушки, восьмое уже, за этот месяц.
Жижи спустилась по лестнице в переход, подхватывая свободной рукой полы длинной легкой юбки, расталкивая чехлом с ружьем людей вокруг, что позволило ей двигаться быстрее толпы.
Как всегда не вовремя зазвонил телефон. Жизель пыталась двигаться в темпе, роясь в дамской сумочке и поглядывая на дорогу, чтобы ни в кого не врезаться. Однако столкновения избежать не удалось. Врезавшись в парочку, застывшую посреди перехода, Жи пролепетала какие-то слова извинения. Она подняла глаза на людей и ей внезапно поплохело. Она покачнулась, но почва тут же снова всала на место под ногами.
Море, по ту сторону крепких досок, душный трюм, опасность и неопрятные крепкие люди..
Пираты?
Прикованы друг к другу шесть человек, ей тепло, кто-то поет колыбельную. Слезы сохнут на щеках.
Соленные поцелуи? Чувство предательства? Разочарование? Песни?
- Милли?! Робин?!– чуть ли не закричала Жизель, но вовремя спохватившись пролепетала – простите…
Она с мгновение стояла неподвижно, опустив глаза и судорожно соображая. А потом посмотрела на ничего не понимающих людей и резко рассмеялась.
- Извините – сквозь смех сказала она и пошла дальше, громко смеясь.
Истеричка. С чего ты взяла, что твои сны вдруг стали сбываться?
Adieu, здравый смысл!
А телефон продолжал звонить все также настойчиво. Обнаружив таки его, Жизель все еще смеясь отменила тренировку и пошла дальше по переходу, не зная, куда податься. Надо было как следует подумать. Надо было спокойно обо всем поразмыслить и дать название тому, что только что случилось. Никогда еще ее сны не перекидывались на реальность.

Камилла сама не понимала, почему так развязно вела себя с незнакомым человеком. Было такое ощущение, что она знала его уже давно и поэтому не чувствовала скованности рядом с ним. Какие-то знакомые черты лица, тембр голоса, гладкость щеки, едва уловимый аромат какой-то воды – всё это Милли казалось таким знакомым. Словно бы музыкант уже когда-то давно был в ее жизни. Девушка непроизвольно прикоснулась подушечками пальцев к своим губам, которые еще несколько секунд назад целовали щеку незнакомого человека. Ощущение того, что это уже было, остро прожгло сознание Милли, отчего даже в глазах потемнело. Она целовала его. Причем когда-то давно - ощущая горячий песок под своими босыми ногами и теплый ветер, который ласково развевал её волосы.
- Бред, - прошептала Милли, стараясь отогнать странные мысли и поскорее уйти от этого странного места.
Она опустила свою голову, пытаясь растворится в толпе, но вдруг кто-то схватил ее за локоть. Девушка резко остановилась, и с удивлением повернулась к «захватчику», которым оказался музыкант.
- Давай знакомиться. Я – Алексей, - произнес молодой человек, вглядываясь в лицо Милли. Девушка широко раскрыла глаза, не понимая что происходит. Нет, ничего необычного в том, что с ней знакомятся не было. Просто ей вдруг показалось, что и он знал то, что так внезапно вспомнилось Камилле. Что за странное дежавю? Неужели все то, что сейчас вспомнила про пляж было реальным?
- Леша? Очень приятно. А меня зовут…- она не смогла договорить, потому что какая-то девушка врезалась в ее спину.
- Милли?! Робин?! – воскликнула незнакомка, отчего Камилла вздрогнула.
Она была готова поклясться, что никогда в жизни не встречала эту девушку. Её лицо слишком необычно и она обязательно бы запомнила его.
Но незнакомка почти сразу пробормотала:
- Простите…- а потом с громким смехом пошла прочь.
Камилла с недоумением посмотрела на свои туфли, словно они породили эту странную девушку. А потом перевела взгляд на Лёшу, пытаясь прочесть его мысли. Если он пойдет за незнакомкой, то и Милли пойдет, а если останется, то и она останется. Сейчас все зависело от его решения.
- Робин…-совсем тихо прошептала Камилла, смотря куда-то далеко, где утопала фигура незнакомки
Не может быть! Они просто очень похожи на тех, кого я видела, просто очень похожи... - Жижи резко остановилась, облокотившись на стену перехода.
- C'est impossible... - прошептала она, пытаясь усмирить скачущие мысли и образы из сна.
Бившееся слишком быстро сердце постепенно начало успокаиваться, а мысли перестали выписывать сальтомортале в ее голове и теперь размеренно следовали друг другу. Жизель еще не успела решить, куда она едет, если вообще куда-то едет.
Надо поехать к Кате и все ей рассказать. Она поможет. Или вернуться к ним?.. Нет, лучше к Кате, эти двое наверное уже считают меня сумасшедшей. Не стоит. К Кате.
Жизель вклинилась в поток людей, шедших в метро, но сделав пару шагов, поняла, что все-таки никакая Катя ей тут не поможет. Это ее сны и ее проблемы.
Вот и решай их сама.
Уверенно развернувшись, Жижи пошла обратно, туда, где видела парня и девушку.
Через несколько шагов она увидела их и остановилась, не решаясь подойти. Ей было не удобно. Во-первых, они, наверное, думают, что она сумасшедшая. А во-вторых они смотрелись вместе очень трогательно, и Жизель не хотелось вновь мешать им своим пристутствием. Она остановилась в нескольких шагах от них и наблюдала, стараясь, чтобы они ее не заметили.
Истеричка. Робин на своем веку повидал немало сумасшедших и эта странно одетая особа с подозрительным чехлом, видимо, была из их братии. Вот только чувство, что он знает ее давно-давно. И какая-то странная буря эмоций, поднявшаяся в душе, когда незнакомка воскликнула... Стоп. Что она воскликнула?
Милли?! Робин?! Она его знает?! Хотя... Что удивительного? Мало ли с кем он по пьяни знакомился. И ничего удивительного, что теперь он ее не помнит. Вот непонятная головоломка и сложилась в простенькую, обыденую картину.
Успокоив себя таким образом, Робин спокойно повернулся к стоявшей рядом девушке и подавил желание выругаться в голос. Потому что все его утешения по поводу знакомства со странной особой разлетелись в пух и прах. Ведь он сам побежал за этой девочкой, действуя как во сне. Галлюцинации? Крыша поехала?
А ведь ее и правда зовут Милли. Мысль, возникшая из ниоткуда, почему-то казалась непреложной истиной, но это все-таки надо было проверить А вернее - разветь. Усмехнулся про себя музыкант. Необходимо было все-таки узнать ее имя. Но только не посреди перехода. Не дай Бог, еще кто-нибудь налетит, разбирайся тут потом с окружающими и самим собой...
- Давай договорим в другом месте. - Негромко попросил он, обращаясь к девчонке, но глядя куда-то поверх ее макушки. Налетевшая на них девушка стояла как неживая статуэтка в нескольких шагах от них и внимательно их изучала пристальным взглядом необычных разноцветных глаз.
Почему-то - с чего бы это вдруг? - в голове начал навязчиво крутится куплет из отчего-то нелюбимой Робином песни.

Я не знаю, откуда на щеке моей кровь
Здесь, похоже, война за любовь...
И в этом бою как из крана вино
И я пьян и убит под звездою давно,
Дай мне выйти из этой войны с мечом
И чтоб было потом еще продолжение...

- Пойдем. - Робин фамильярдно, но при этом довольно осторожно взял девчонку за локоть и потащил ее по переходу. Неважно, куда, главное - подальше отсюда. Разобраться в той мешанине чувств и эмоций, что царили сейчас в душе музыканта не представлялось возможным и именно поэтому он хотел оказаться как можно дальше отсюда. Желательно - зарывшись в подушки старого продавленного дивана в корридоре его квартиры.
Мысль, как искра внезапно выскочившая из костра обожгла сознание Милли. Этот необыкновенный, пронизывающий взгляд разноцветных глаз словно пытался прощупать своими острыми пальцами душу Камиллы. Когда-то давно она уже ощущала это. Девушка как зачарованная смотрела на стоящую невдалеке незнакомку.
Робин вдруг взял под локоток Милли и потащил ее куда, объяснив свои действия чем-то. Но Милли не поняла в чем была причина – она продолжала смотреть на фигуру девушки, понимая, что если она сейчас не остановиться – тайна мучавшего ее чувства де жавю останется неразгаданной. Камилла замедлила шаг и осторожно освободилась от рук Леши:
- Прости…Но я…Мне надо… - сбивчиво проговорила Милли и почти развернулась от него, но потом остановилась и быстро достала из сумки блокнот, - Я не знаю стоит ли это делать, но…
Листы в блокноте были изрисованы разными набросками. В спешке перевернув первый попавшийся листок, Камилла беглым взглядом окинула рисунок и оторвала от него кусок и на пустом месте красивым почерком вывела цифры своего телефона, а потом отдала его Робину:
- Надеюсь, это наша не последняя встреча, - проговорила девушка на прощание и скрылась в толпе прохожих.
Главной целью было догнать незнакомку. Милли вспомнила, что уже рисовала эти тонкие черты лица и необыкновенные глаза. Рисовала. Причем в этом же блокноте. Милли посмотрела на оставшийся кусок листа – на нем была изображена таверна, где за столом сидели четверо людей – она, молодой человек с неким подобием на гитару, гриф который остался на другом куске, и тела стройной девушки и парня, чьи головы составили компании грифу.
Она бежала недолго. Почти сразу увидела нужную девушку и остановила ее, придержав за руку:
- Простите. Я вас знаю. Я вас рисовала, - и в доказательство своих слов протянула блокнот.

Белобрысый взял девушку под руку и увел куда-то, заметив взгляд Жижи. Стрелок плотно сжала губы, развернулась и ушла. Видел ли он то, что видела она? Или просто испугался чересчур пристального взгляда?
Отбивая четкий ритм каблуками, она торопилась уйти куда-нибудь подальше, от того места, где все ее надежды растворились в толпе.
Ну и пусть. Значит мне все приведелось. Значит они подумали, что я fou. Qu'il en soit ainsi! (*)
Она уже собиралась нырнуть в метро, но тут кто-то тронул ее за локоть, заставив остановиться. Резко развернувшись, она увидела ту самую девушку, которую так дерзко назвала Милли. Жижи опешила, удивленно глядя на нее.
- Простите. Я вас знаю. Я вас рисовала, - сказала она ужасно знакомым голосом и протягивая какой-то блокнот.
Ошеломленно глядя на девушку, Жижи взяла блокнот из рук. Наконец перестав удивляться их встрече и взяв себя в руки, стрелок опустила голову и взглянула на рисунок.
- C'est impossible.. - в который раз прошептала она.
На одной из частей рисунка действительно была изображена Жизель. И всех в этой компании она знала. Даже лютню. Ох уже эта лютня! Во сне она всегда мечтала разбить ее.
Сама художница была нарисована рядом с молодым человеком, в ком угадывался тот, кого она видела сегодня. А Жизель сидела рядом с другим хмурым человеком, о чем-то переговариваясь с ним. Не считая его, девушка уже знала прототипов всех изображенных на рисунке.
Жижи смотрела то на рисунок, то на девушку. А потом наконец вспомнив о правилах приличия ласково ей улыбнулась:
- Вы свободны сейчас? Не хотите ли составить мне компанию за чашечкой кофе?

* Сумасшедшая. Пусть так!

Наверное, он выглядел полным идиотом, стоя столбом посреди перехода с огрызком бумаги в руке. Новая знакомая давно и безнадежно растворилась в толпе и единственное, что говорило Робину о реальности происходищего - кусок листа, зажатый в руке. Одиннадцать ровных, идеально прописанных цифр. Мобильный. Откуда, интересно, он ей звонить будет? С автомата?
Да и будет ли?
Робин медленно двинулся в сторону своего рабочего места. А оно ему надо? Небесное создание Анечка на собственном примере продемонстрировало, что от баб ничего кроме неприятностей не дождешься. А эта еще и не слишком нормальная, судя по всему. Нет, нет. Ну ее к черту!
Смяв в кулаке бумажку, музыкант, уже почти дошедший до сиротливо лежащих на каменном полу гитары и рюкзака, собрался выбросить ее, но в последний момент взгляд зацепился за что-то, изображенно на другой стороне. Рисунок? Хмыкнув, Робин развернул помятый листок. Кусок какого-то музыкального инструмента - если ему не изменяет память, это не слишком точно изображенная барочная лютня - и чуть в отдалении головы парня и девушки. Красиво нарисовано. И вдруг он увидел всю картину целиком. Лютню держит в руках парень, до боли похожий на него. Рядом сидит эта самая художница, а головы принадлежал одетому в черную кожу человеку в расслабленной позе хозяина ситуации и девушке с перекинутой через плечо косой шоколадного цвета. А на руках у парня в коже обязательно должна сидеть лисица.
Почему-то мезыкант не сомневался, что художница не упустила эту деталь.
Тряхнув головой и попытавшись выбросить оттуда всю эту чушь, Алексей дошел до "рабочего места". Никого. Одинокая гитара, не менее одинокий рюкзак и чеход от гитары.
Музыкант понял все правильно - звонить Яне и спрашивать, придет ли она завтра бессмысленно. Флейтистка была из тех, кто уходит по-английски, не прощаясь. И навсегда.
А нечего было ее доводить до точки своими выкрутасами. С неожиданной злостью подумал Робин, застегивая застежки чехла. Плевать на деньги. Плевать на все. Я устал, хочу домой, никого не видеть и ни о чем не думать.
Сбежав вниз, на платформу, Робин дождался поезда, сел на свободное место и задремал.
Академическая.
Выловив из речи диктора название своей станции, Робин нехотя поднялся и вышел из вагона. Нельзя сказать, что он очень уж любил эту станцию, этот район, но выбирать не приходилось. А зачем сжигать свою душу еще и ненавистью к окружающему миру, если мир это все равно не изменит?
- Какие люди! Алексей! - Прямо перед ним материлиазовалась тощая рыжая девица и стиснула парня в объятиях. Пару секунд соображая, кто это, Робин издал ликующий вопль на всю площадь.
- Ленка! Боже, сколько лет! А ты все хорошеешь и хорошеешь.
- А ты как был подхалимом, так им и остался. - Ленка сморщила носик и шутливо толкнула бывшего одноклассника в плечо. Она, как и половина их класса после получения аттестата зрелости поехала в Северную столицу и с отличием закончила Иняз. Пару раз они сталкивались с Лешей с кафе, где он играл, пару раз перезванивались - в общем, можно громко сказать "общались".
- Как дела?
- Ничего, а у тебя?
- Да тоже ничего. - Робин понял, что разговор зашел в тупик и еще пару секунд - и бывшие одноклассники и чистой совестью разбегутся по своим делам.
У Ленки запиликал в сумке мобильный, она что-то быстро пролопотала на каком-то в трубку и отключилась.
- Достали со своей работой. Ни минуты покоя.
- Можно позвонить? - Неожиданно для себя попросил Робин, ловя себя на том, что сжимает в кармане бумажку с телефоном художницы.
Ленка пожала плечами, протянула трубку и хитро улыбнулась.
- На здоровье. Все равно аппарат рабочий.
Набрав номер, Леша стал слушать длинные гудки. Неужели не возьмет трубку?
- Алло.
Робин уже смирился с мыслью, что сейчас услышит три гудка, а на экране высветится равнодушное "абонент не отвечает", когда в трубке прозвучал голос девушки, которую почему-то хотелось назвать "Милли".
- Я не знаю вашего имени, поэтому не могу к вам обратится. - Робин едва сдержал смех, хотя ситуация была абсурдной и он с каждой минотой чувствовал себя все большим и большим кретином. Тем более, что брови у стоящей рядом Ленки иронично поползли вверх. - Не сочтите меня излишне любопытным, но вы не забыли про лисицу на том рисунке? - Идиот. Сейчас она бросит трубку, потому что со стороны ты выглядишь, как ненормальный. Робин досадливо поморщился и быстро добавил в царившее в трубке молчание. - Простите. Это Алексей и я просто хотел сказать, что нам надо увидеться.